Официальный сайт – eos.mgou.ru Биоэкология в МГОУ, профиль магистратуры
На данной странице вы найдете всю информацию о программе «Биоэкология», которую реализует Московский государственный областной университет с подробнейшей информацией: минимальными баллами, экзаменами, бюджетными/платными местами, по формам обучения, стоимостью и многим другим
explore Чему учат
Вступительные испытания, минимальные баллы, бюджетные места, проходные баллы, стоимость обучения на программе Биоэкология, Московский государственный областной университет
- Бюджет
- Платно
Проходной балл 2021: от 59
Проходной балл 2021: от 50
Стоимость: от 347100
Параметры программы
Форма обучения: Очная;
Язык обучения: Русский;
Срок обучения: 2 года;
Военная кафедра: нет;
По учредителю: государственный;
Варианты программы
В этом вузе данную программу преподают в 1 варианте. Посмотрите их
О программе
Целью подготовки является обучение специалистов нового типа, способных системно, стратегически мыслить, обладающих глубокими знаниями и владеющих навыками решения конкретных проблем в смежных областях знаний – биологии и экологии.
Биоэкология в МГОУ, профиль бакалавриата
explore Чему учат?
event
Сроки приема
Экзамены, минимальные баллы, бюджетные места, проходные баллы, стоимость обучения на программе Биоэкология, Московский государственный областной университет
Проходной балл 2021: от 196
arrow_upward
16
Предмет по выбору абитуриента (или)
Математика (профиль) – 27
Минимальный балл 2022: от 99
arrow_downward
34
Стоимость: от 250000
arrow_upward
10000
На базе: 11 классов;
Срок обучения: 4 года;
Курс: Полный курс;
Статистика изменения проходного балла по годам
Проходные баллы на бюджет
Проходные баллы на платное
В процессе освоения дисциплины студенты осваивают следующие профессиональные дисциплины:
Дополнительные баллы к ЕГЭ от вуза
Трошкова, А. Бега ; Министерство образования Московской области, Государственное образовательное учреждение высшего образования Московской области Московский государственный областной университет, Биолого-химический факультет, Кафедра общей биологии и биоэкологии
Российская государственная библиотека (РГБ)
Ближайшая библиотека с бумажным экземпляром издания
Вы находитесь на новой версии портала Национальной Электронной Библиотеки. Если вы хотите воспользоваться старой версией,
перейдите по ссылке.
Заключение диссертации по теме «История международных отношений и внешней политики», Андреюк, Варвара Юрьевна
Идея германского единства на протяжении всей послевоенной истории ФРГ являлась главным, основополагающим вектором всей внешней политики Западной Германии. Она стала системообразующим фактором внешнеэкономических и внешнеполитических отношений, которые связывали ФРГ с другими странами. Она определила стиль деятельности германских канцлеров – неизменно жёсткий и выверенный, основанный на преемственности, и курс западногерманской политики, стержневыми приоритетами которого стали: интеграция в Атлантическое сообщество, единство только в европейских рамках, свобода и материальное благосостояние.
Идея германского единства оказала влияние на геополитику ФРГ и западногерманскую политику в отношении стран «третьего мира». Несмотря на то, что геополитика в конце 60-х гг. XX века была официально запрещена, её основные категории – пространство, безопасность и суверенитет -трансформировались в наиважнейшие практические цели ФРГ, опосредованное достижение которых в стратегически значимых регионах (например, на Ближнем Востоке) позволило приблизить момент германского объединения. Реализации указанных целей способствовала так называемая «политика развития» (или политика помощи развивающимся странам). Своим появлением она обязана опять же геополитическим амбициям ФРГ, проявившимся во второй половине XX века в «третьем мире» в сфере внееевропейской экономической активности ФРГ, которая стала ощутимой компенсацией потери ФРГ своего экономического и политического влияния в Европе.
Политика помощи развивающимся странам, маскируя значение геополитического фактора, не предавала его забвению. Напротив, ФРГ стремилась обрести влияние в регионах, некогда считавшихся приоритетными для Германии. Одним из таких регионов был и остается Ближний Восток.
Ближний и Средний Восток является единственным непосредственно смежным с Европой регионом «третьего мира». Его пространственная близость с точки зрения политики безопасности неизбежно влияет на Европу и соответственно на Германию. В условиях сохранения региональной стабильности Ближний Восток – это минерально-сырьевая кладовая ФРГ, источник её бесперебойного снабжения нефтью, а также ёмкий рынок с хорошими экспортными возможностями при сравнительно небольших транспортных затратах.
Политика помощи развивающимся странам в концептуальном плане оказалась совершенно естественной заменой геополитики, так как преодолеть зависимость от США, ограниченность своего суверенитета, отсутствие должной военной мощи можно было, лишь обладая реальной экономической силой.
Ориентация ФРГ на рост благосостояния и внешнюю самостоятельность всегда были политически взаимосвязаны. Кроме того, внешнеэкономическая активность стимулировала внутренний рост западногерманской экономики. Высокий жизненный уровень, достигнутый в ФРГ, являлся необходимой предпосылкой укрепления положения страны в Европе и на мировой арене: западногерманская модель становилась всё более привлекательным образцом хозяйственного и социального порядка для многих стран, а также — что немаловажно — для населения соседней ГДР. Таким образом, политика помощи развивающимся странам была встроена в социально-ориентированную рыночную модель западногерманской экономики, главной характеристикой которой являлась её экспорториентированность.
Экспорториентированность экономики ФРГ определила всю специфику западногерманского хозяйства: структуру промышленности, рынок труда, устойчивость национальной валюты, темпы роста доходов на душу населения. Она напрямую детерминировала такие важные социально-экономические категории, как занятость и безработица, инфляция и социальная стабильность. При этом главным фактором, позволяющим расширять или уменьшать производственные мощности ФРГ, стала торговля с развивающимися странами. Именно благодаря расширению внешнего спроса стал возможным экономический рост. Так как Западная Германия сама диктовала цены на многие виды продукции, её торговая позиция на внешнем рынке была заведомо выигрышной. Таким образом, товарный экспорт в кризисных ситуациях облегчал западногерманский рынок от излишков продукции. В свою очередь, экспорт западногерманского капитала в развивающиеся страны регулировал западногерманское производство, перенося его за границу.
Масштабы торговых операций и переливы капитала в страны «третьего мира» во многом обусловили постоянно активный платёжный и торговый баланс ФРГ. В результате западногерманская марка стала одной из самых стабильных валют в Европе. А экспортная доля в валовом социальном продукте неуклонно росла на протяжении 50-80-х годов XX века.
Важным фактором экономического благополучия Западной Германии всегда была иностранная рабочая сила. Без неё экономический рост и благосостояние страны были бы поставлены под вопрос. Занятость гастарбайтеров позволяла решать структурные проблемы сферы промышленного производства, а также социальные вопросы отечественного рынка труда.
Однако наиболее значимым стратегическим фактором развития народного хозяйства ФРГ стала постоянная зависимость от непрерывного ввоза сырьевых ресурсов, в первую очередь, нефти. Свою потребность в нефтегазе ФРГ покрывала, главным образом, из арабских источников. Нефть ближневосточного региона определяла внутреннюю и внешнюю политику ФРГ, как в экономической сфере, так и на международной арене. Нефтяной импорт ФРГ из стран Ближнего Востока и Северной Африки обусловил обратный рост западногерманского экспорта товаров и инвестиций в нефтедобывающие страны Залива.
Таким образом, создав экспорториентированную модель экономики, (в немалой степени используя при этом нефтяные ресурсы Ближнего Востока), ФРГ доказала всему миру своё явное экономическое превосходство. К объединению она пришла экономическим путем, но в ходе этого пути Западная Германия вынуждена была быть политически ангажированной в стратегически важных сферах внешней политики США.
Только после объединения стало возможным возрождение геополитического аппарата оценок дальнейшего курса ФРГ. Только после объединения перед ФРГ встала задача образовать противовес американскому влиянию в зоне Персидского залива. Только после объединения ближневосточная политика ФРГ обрела свои новые координаты: стала германской и европейской одновременно. Это означало, что Германия должна была быть ангажированной только в зоне своих интересов и общее направление её политики не должно было расходиться с внешней политикой и политикой безопасности НС. Центральной задачей ближневосточной -политики ФРГ в начале 90-х гг. было поддержание политической стабильности в регионе. От её наличия или отсутствия в конечном итоге зависела степень реализации экономических интересов ФРГ в регионе, а также её безопасность.
В свою очередь, в геополитике объединённой Германии были намечены определённые цели, практическое достижение которых на Ближнем Востоке позволило бы привести в соответствие её основные характеристики (пространство, безопасность, суверенитет) в данном регионе. Появление геополитики отразило концептуальный сдвиг в осмыслении процессов воссоединения двух Германий, который потребовал переоценки прошлого и изменения всех геополитических позиций в будущем. Прошлое базировалось на идее германского объединения: оно было тем стержневым фактором, который систематизировал всю структуру западногерманской внешнеполитической стратегии и тактики. После объединения этот фактор исчез и возникла некая пауза, затяжной характер которой был крайне нежелателен, но, кажется, неизбежен.
В силу спонтанности объединения в Германии долгое время отсутствовала концепция её дальнейшей внешней политики, но каждая её составляющая, любой из её элементов требовали адекватной реакции, оценки происходящих событий и возвращения к предшествующему этапу. А опыт, в свою очередь, показывал, что кроме основополагающей идеи, западногерманской внешней политике всегда были присущи такие качества, как преемственность, интеграция в Атлантическое сообщество государств, глобальное видение мира, свобода и материальное благосостояние.
Главным политическим лейтмотивом всех немецких политиков от Аденауэра до Коля было единство в европейских рамках. Этот мотив, как и идея связывания своей судьбы с Западом, существенным образом повлияли на ближневосточную политику ФРГ.
Подводя итог сказанному, можно отметить, что ближневосточной политике ФРГ в 60-е годы XX века был свойственен ряд приоритетов, которые в сочетании с международной и внутриполитической ситуацией определили её специфику в разные периоды. К ним можно отнести: 1) детерменированность германской проблемой; 2) экономические интересы, связанные с бесперебойным снабжением ФРГ энергоресурсами и её рынками сбыта; 3) стратегические интересь1 ФРГ в регионе.
В зависимости от преобладания действия тех или иных вышеназванных факторов менялась сама ближневосточная политика, её цели и методы.
В аденауэровской внешнеполитической концепции ближневосточная политика ФРГ оказалась «зажатой» в жёсткие ограничения противостояния «Запад-Восток». Неожиданное появление ГДР в арабском мире в ходе экономического и политического контрнаступления СССР в середине 50-х гг. XX века обернулось со стороны ФРГ провозглашением доктрины Хальштейна — дипломатическими и экономическими санкциями в отношении государств, которые хотели признать или признали ГДР и соответствующей оборонной политикой. Доктрина Хальштейна, применяемая как средство давления в ближневосточной политике ФРГ, привела к крупнейшему политическому провалу, когда в ответ на заключение дипломатических отношений ФРГ с Израилем, большинство арабских стран разорвали свои отношения с Западной Германией. Бундесканцлер Л. Эрхард допустил развитие событий по столь плачевному сценарию, несмотря на достаточно тесные экономические связи с арабским миром. Он оказался заложником аденауэровской внешнеполитической концепции, в соответствии с которой приоритетные позиции получил Израиль, тогда как арабские страны были вытеснены на второстепенное место государств «третьего мира».
В конкретной экономической ситуации середины 60-х гг. XX века ресурсный потенциал арабских стран ещё не стал необходимым условием успешной работы западногерманского экономического механизма. Несмотря на то, что в ФРГ уже началось быстрое развитие отраслей экспортной ориентации, и они составили основу экспорта Западной Германии в страны Ближнего Востока, вопреки тому, что импорт из стран арабского региона был в два раза большим и превалировала в нём нефть, эти факторы ещё не стали определяющими, они не повлияли на решение Л. Эрхарда о заключении дипломатических отношений с Израилем. Структурные изменения в экономике ФРГ, основанные на применении нефтяных энергоносителей в середине 60-х годов XX века не были завершены, поэтому нефтяной бойкот арабских стран не имел для ФРГ серьёзных последствий.
Однако экономический кризис 1967 г. ясно показал, что экономика ФРГ в очень сильной степени оказалась привязанной к экономическому потенциалу стран Ближнего Востока. Более того, в структурном отношении она сделалась зависимой от обеспечения нефтью странами Ближнего Востока. Именно в этот период был заложен экономический фундамент взаимоотношений ФРГ с Израилем. Взаимовыгодный торговый обмен двух стран, инвестиции и экономическая помощь Израилю способствовали созданию там конкурентоспособной партнёрской экономики. Следует подчеркнуть – помощь ФРГ Израилю была регулярной, её масштабы -значительными, а инвестиции обеспечили перевод в Израиль новейших технологий и «ноу-хау». Так Израиль получил огромные преимущества перед своими арабскими соперниками. Благодаря Германии он совершил огромный экономический рывок, опередив арабские страны и по темпам экономического развития, и во времени.
Именно в конце 60-х гг. XX века во взаимоотношениях Западной Германии с Израилем и арабскими странами наметилось стремление к равновесию, вполне обоснованному с экономической и политической точки зрения, равновесию, которое в 70-е гг. XX века воплотилось в так называемую «уравновешенную политику».
Уравновешенная политика как концепция отражала состояние зыбкого политического балансирования, которое западногерманские государственные деятели пытались удерживать в ситуации экономического и политического кризиса 1973-74 гг. ФРГ испытывала давление, как со стороны арабских стран, так и со стороны Израиля. Ей важно было выиграть время, используя те явные преимущества, которыми она обладала перед другими европейскими державами: профицит платёжного баланса и высокий курс западногерманской марки.
Профицитным был прежде всего торговый баланс ФРГ с Израилем. Товарооборот двух стран до 1975 года увеличивался вопреки ближневосточной войне и энергетическому кризису. Причём именно на пике экономического кризиса (в 1974 г. ) ФРГ повысила свой экспорт в Израиль до рекордной одномиллионной границы, перешагнув её.
Исключив нефть из рассмотрения, оказывается, что и западногерманский торговый баланс в отношении арабских стран на протяжении 70-х годов XX века также всегда сводился с излишками. Увеличившуюся прибыль от повышения цен на нефть нефтедобывающие арабские государства тратили на закупку в ФРГ готовых изделий и полуфабрикатов. Именно этим объясняется быстрое сокращение дефицита платёжного баланса с ними в 1975-1976 гг.
В свою очередь, относительно высокий и стабильный курс западногерманской марки, по сравнению с другими валютами, способствовал вывозу капитала за границу. Для западногерманских предприятий сокращение штатов в связи с переносом производства за границу было одним из методов борьбы с инфляцией и структурной безработицей. Решая проблему занятости, западногерманское правительство за счёт увеличения сети ТНК меняло структуру народного хозяйства ФРГ. Так создавалась «вторая западногерманская экономика» в «третьем мире».
Между тем, с географической точки зрения, прямые западногерманские инвестиции в арабском мире были распределены неравномерно. В основном они концентрировались на семи странах: Ливии, Алжире, Египте, Саудовской Аравии, Тунисе, ОАЭ и Марокко. В этих странах инвестиционная деятельность ФРГ почти достигла темпов инвестирования Западной Германией Израиля. Но направлялись инвестиции, главным образом, в сферу нефтедобывающей промышленности, а также в автомобилестроение, производство железа и стали, химическую индустрию и кредитные институты.
Пик инвестиционной активности западногерманских компаний пришелся на 1974-1979 годы. И хотя тенденциально арабская нефть в конце 70-х гг. XX века стала вытесняться поставками нефти из стран Северного моря, решающим фактором неизменности связей с арабским регионом стала структура потребностей западногерманского рынка. Ориентированная на лёгкие продукты нефтепереработки (моторный бензин, нефтехимические продукты) и средства перегонки (дизельное топливо, лёгкое топливо, мазут), структура западногерманского спроса плавно сдвигалась в направлении нефти Саудовской Аравии, Алжира и Ливии. Её импорт индуцировал дополнительный экспорт товаров и капиталов в этот регион.
Таким образом, ФРГ очень хорошо осознавала свою уязвимость в случае применения «нефтяного оружия». Шестидневная война 1967 г. ясно показала ей, что уход с ближневосточного нефтяного рынка мог оказаться очень сомнительной акцией. Поэтому ФРГ безусловно стремилась к возобновлению дипломатических отношений с арабскими странами, но это вынуждало её, несмотря на тесное экономическое сотрудничество, маневрировать в отношениях с Израилем. Товарооборот двух стран до 1975 г. увеличивался вопреки ближневосточной войне и энергетическому кризису (1973-74 гг. Именно на его пике (в 1974 г. ) ФРГ сумела повысить свой экспорт в Израиле на 35%. В этот же год вывоз западногерманских товаров в Израиль впервые перешагнул одномиллионную границу. Столь же быстро рос объём немецких прямых инвестиций, направлявшихся в израильскую экономику.
Неуклонная тенденция увеличения взаимосвязей двух стран приводила к тому, что в политической сфере ФРГ всё труднее приходилось лавировать между Израилем и арабскими странами. Кроме того, как поборница дальнейшей европейской интеграции, ФРГ не могла игнорировать позиции Европы в отношении Израиля. Поэтому ей было очень сложно найти правильную линию поведения: она то присоединялась к общему тексту резолюции ЕЭС, осуждавшей Израиль (19. 1971 г. ), то отходила от неё. В конечном итоге эти дипломатические манёвры привели к желаемому результату: ФРГ удалось разбить арабский лагерь, сознательно обойдя при этом Арабскую Лигу, и возобновить дипломатические отношения с арабскими государствами исключительно на двустороннем уровне.
В свою очередь, арабские страны понимали новое партнёрство с ФРГ прежде всего с экономической точки зрения. Бонн преследовал далеко идущие цели: он хотел расширить сферу своего влияния в арабских странах просоветской ориентации и, оттеснив ГДР, создать там базис хороших политических отношений в будущем.
Разрядка международной напряженности и связанное с ней потепление мирового политического климата позволили ФРГ отказаться от доктрины Хальштейна и сделать отношения с ближневосточными арабскими странами более прагматичными. Интеграционные процессы в Западной Европе и, главное, зависимость западноевропейских стран от арабской нефти не позволили ФРГ обособиться от общей позиции. В противном случае она не могла бы претендовать на лидирующую роль в этом регионе. Поэтому федеральное правительство хорошо понимало, насколько важно было ясно расставить новые акценты уравновешенной политики ФРГ на Ближнем Востоке. Она должна была соответствовать новой восточной политике, то есть представлять собой улучшенные отношения с СССР и арабскими странами, с одной стороны, и союзнические отношения с США и Израилем, с другой. В рамках ближневосточного конфликта это означало, что ФРГ поддерживала сближение ЕЭС с арабскими государствами, хотела содействовать международной конференции по ближневосточному конфликту ради его скорейшего завершения, но подчёркивала при этом особый характер отношений с Израилем.
Октябрьская война 1973 г. и энергетический кризис 1973-74 гг. вынудили ФРГ конкретизировать свою позицию в ближневосточном конфликте. Общая энергозависимость западноевропейских стран от арабских государств сближала политику ФРГ в ближневосточном регионе со стратегией Западной Европы, но одновременно вынуждала отступать от позиции США. В то же время в условиях экономического кризиса ФРГ оказалась наименее уязвимой страной Западной Европы, так как имела большие валютные резервы. Поэтому, руководствуясь своими экономическими интересами в регионе Залива, после подписания серии договоров с восточноевропейскими странами она делала всё возможное, чтобы не допустить советско-американской конфронтации на Ближнем Востоке.
Кроме того, по мере расширения экономического сотрудничества с арабским миром, Бонн всё сильнее понимал нежелательность полной гегемонии США на Ближнем Востоке. Официальные лица Западной Германии неоднократно заявляли, что не желают быть втянутыми в ближневосточный конфликт и не могут позволить использовать федеральные земли для «воздушных мостов» США в Израиль. Администрация США осудила позицию ФРГ, обвинив её в нежелании выполнять свои союзнические обязанности.
Госсекретарь США Г. Киссинджер призвал к единству Запада. Именно тогда в его высказываниях проскользнула неоднократно повторяемая позже мысль о том, что Европе трудно будет защитить свои интересы, дистанцируясь от США. Затем, в период открытого расхождения между США и Западной Европой, когда начался евро-арабский диалог, нажим американцев усилился.
В своей политической игре США учли три фактора: ФРГ менее страдала от энергетического кризиса, нежели другие европейские страны; её безопасность могла быть обеспечена только США; и наконец, бундесканцлер ФРГ в начале 1974 г. стал президентом ЕЭС и председателем ЕПС, что давало ему официальные рычаги политического давления в ЕЭС.
В ситуации тяжёлого выбора – открыто присоединиться к США или перейти на позиции Франции – ФРГ избрала компромисс. Для включения требований США в европейский консультационный процесс министр иностранных дел ФРГ В. Шеель пригласил своих европейских коллег в замок Гумниш, и там при обсуждении темы консультаций с третьей стороной (США) был предложен принцип единогласия. Таким образом, при несогласованном консультационном решении блокировалось дальнейшее обсуждение темы в рамках конференции министров иностранных дел. ‘ ‘. 306 темам, которые США рассматривали как важные, существовала неформальная договорённость между американским и западногерманским правительствами: Благодаря гум нише кому компромиссу тема ближневосточного конфликта была передоверена американским усилиям о мире, а претензии европейской идентичности уступили место политическим реалиям. Позиция ФРГ помогла уничтожить антиамериканскую блокировку в Западной: Европе. ‘ ,
Но вскоре в ходе сепаратных переговоров между Израилем и Египтом в Кэмп-Дэвиде американцы упустили стратегический шанс. Им не удалось закрепить за собой инициативу в ближневосточном мирном процессе. Хотя Г. Геншер предупреждал о том, что необходимо расширить круг участников переговорного процесса и; включить в него вопросы о легитимных правах палестинского народа и его идентичности. В конечном итоге, стратегическая инициатива была перехвачена европейцами. В 1980 г. в Венеции было подписано’ общее декларативное заявление ЕС по урегулированию ближневосточного конфликта. В нём обосновывалось право всех государств региона, включая Израиль, на существование и безопасность, право палестинского народа на самоопределение, отказ от применения и угрозы насилием.
Заявление ЕС в Венеции было альтернативной программой Кэмп-Дэвидскому процессу. /Идея всеобщего урегулирования ближневосточного конфликта фактйчески отменяла Кэмп-Дэвидский мирный договор. Несмотря на отрицательные высказывания большинства членов Бундестага, ФРГ, поддержала , общую позицию «девятки». Но ввиду правительственной дискуссии бундесканцлеру Г. Шмидту пришлось отказаться от официального признания ООП. Сближение с ней стало невозможным из-за сильных разногласий во внутриполитической сфере.
Между тем, главным побуждающим мотивом ближневосточной политики ФРГ в начале 80-х гг. XX века были не столько внутриполитические соображения, сколько внешнеполитические обстоятельства. Начавшийся конфликт между Ираном и Ираком требовал обратить пристальное внимание на политику безопасности в ближневосточном регионе. В новой международной ситуации она не определялась только расстановкой сил в арабо-израильском конфликте, но рассматривалась гораздо шире: с точки зрения усиления радикального ислама в условиях ирано-иракской войны. Именно поэтому ФРГ сочла нужным несколько «девальвировать» позиции Израиля, сделав союз с арабскими странами более тесным, то есть укрепив его экономической интеграцией. Та же причина подспудно определяла позицию ФРГ во время ливанского кризиса.
Заручившись поддержкой политических лидеров Египта и Иордании, Г. Геншер видел возможности разрешения ливанского кризиса в решении палестинской проблемы. Он стремился создать общую платформу и сплотить на её основе как можно большее число сторонников. Он пытался доказать другим странам Запада и, прежде всего США, что общая позиция арабских стран вынудит убедить Израиль в необходимости изменения его политической платформы. С этой целью были предложены три плана урегулирования ближневосточного конфликта – резолюция арабских стран, принятая в г. Фесе, план Р. Рейгана и план Европейского сообщества.
Все три были одобрены ФРГ. Но текст заявления Г. Геншера по смыслу практически повторял текст резолюции министров иностранных дел «десятки». Оба заявления датировались одним числом: 20. 1982 г. Так ФРГ демонстрировала свою солидарность с Европой. Совершенно идентично в двух данных заявлениях трактовалась проблема вывода всех зарубежных вооруженных сил из Бейрута. И наконец, в очередной раз повторялась мысль о необходимости всеохватывающего урегулирования на Ближнем Востоке. Причём на этот раз речь шла об участии в переговорах ООП, что означало легализацию этой организации.
Никогда прежде политика ФРГ в отношении арабо-израильского конфликта не была столь радикальной, как в период ливанского кризиса 1982 г. Усиление исламского фактора было не единственной причиной, обусловившей изменение политического курса ФРГ в отношении Израиля и Палестины. Вторжение Израиля в Ливан осуждали во всем мире, в том числе и в самом Израиле. Кроме того, ливанский конфликт был чреват вмешательством в ситуацию СССР. И наконец, двукратное снижение цен на нефть (в 1982-83 гг. и в 1986 г. ) в условиях незаконченной структурной перестройки экономики ФРГ обернулось ростом безработицы.
Анализ экспорта товаров и капиталов ФРГ в ближневосточный регион показал, что даже в условиях объективных причин его снижения (незаконченной структурной перестройки экономики и падения мировых цен на нефть) западногерманское правительство всячески способствовало проведению экспорториентированной политики.
Это выразилось прежде всего в стремлении содействовать инвестиционным проектам, которые помогли сохранить этот регион в качестве ёмкого сырьевого рынка и рынка сбыта продукции. Кроме того, правая коалиция делала всё, чтобы помощь развивающимся странам возвращалась в форме заказов частным концернам ФРГ, что также служило целям экспорториентированной политики.
В свою очередь, гастарбайтеры продолжали оставаться одним из регуляторов западногерманского рынка труда, что помогало решению внутренних экономических проблем, связанных с инфляцией и структурной безработицей.
Активизация странами Запада альтернативных источников нефти в Великобритании, Норвегии, Мексике, Венесуэле и Нигерии привела к заметному ослаблению влияния ОПЕК и ОАПЕК на мировом нефтяном рынке. В результате покупательная способность нефтедобывающих стран значительно снизилась, и как следствие, сократились мощности западногерманского производства как в стране, так и за рубежом. Падение цен на нефть отразилось и на ввозе товаров в арабские страны, и на экспорте капитала.
Между тем ФРГ была заинтересована в реализации программ создания нефтедобывающей промышленности в арабских странах. Как уже говорилось, она нуждалась не только в нефти определённого качества. Она нуждалась в сохранении рынков сбыта собственной продукции. Именно поэтому Г. Геншер критиковал экономический курс США, который, по его мнению, мог привести к пагубным результатам, в первую очередь, для Европы и, пользуясь общественным мнением, осуждал военные действия Израиля в Ливане.
Однако Израиль категорически отказался от осуществления плана Рейгана, несмотря на то, что он был менее радикальным, чем остальные резолюции. Попытка президента Х. Мубарака осуществить его при поддержке ФРГ также оказалась безрезультатной: Г. Геншер заверил Х. Мубарака в неизменности ближневосточной позиции ФРГ, основанной на трёх принципах европейской декларации, подписанной в Венеции в 1980 г. Но никаких договорённостей в ходе германо-египетских переговоров не было достигнуто. Все вопросы, связанные с мирными инициативами, остались открытыми.
Визит президента Египта в Бонн произошел уже после изменения правительства ФРГ в октябре 1982 г. Западногерманский курс в ближневосточном регионе стал проамериканским и произраильским. Впрочем, консервативный поворот ближневосточной политики ФРГ обозначился уже в июле 1982 г. Именно тогда Р. Барцель, председатель комитета по внешней политике ФРГ в Бундестаге, недвусмысленно заявил, что отсутствие должного влияния ФРГ в регионе и её зависимость от арабской нефти в условиях ирано-иракской войны заставляют поддерживать здесь политику США. В дальнейшем эта позиция стала лейтмотивом высказываний нового канцлера Г. Коля. Израильская проблематика в них стала превалировать. Причём поддержка Израилю со стороны ФРГ была обеспечена не только во внешнеполитической сфере, но и в сфере внешней экономики, прежде всего в аспекте экспортных интересов Израиля на средиземноморском рынке.
Консервативный поворот ближневосточной политики ФРГ был обусловлен, прежде всего, ухудшением международного климата и новым витком гонки вооружений в противостоянии Восток-Запад. Показательно, что уже при правительстве Шмидта-Геншера, социал-демократы хотели использовать правительственную дискуссию о вооружении стран Ближнего Востока для изменения внешнеполитического курса в этом регионе. Ещё в 1978 г. вопреки собственному законодательству ФРГ ввязалась в гонку вооружений на Ближнем Востоке. В итоге за период с 1978 по 1982 гг. Ближний Восток и Северная Африка получили около половины (46,4%) всех западногерманских поставок оружия. «Львиная доля» их досталась Саудовской Аравии, Ливии, Алжиру, Египту, Ираку, Ирану, ОАЭ, Судану и Сирии – странам, товарооборот которых с ФРГ в начале 80-х гг. из-за понижения цен на нефть стал уменьшаться. Но благодаря западногерманским поставкам вооружения эти страны продолжали оставаться в орбите внешней политики ФРГ.
Более того, политика гонки вооружений в ближневосточном регионе позволила ФРГ достичь другой важной цели – раскола в арабском лагере. Тем самым был ликвидирован значимый противовес Израилю и нивелирована арабская солидарность. Участие ФРГ в гонке вооружений на Ближнем Востоке было обратной стороной общего заявления ЕС в Венеции, а также прологом к ливанскому кризису и ирано-иракской войне. По сути дела в период ирано-иракской войны были заложены все дальнейшие успехи и неудачи западногерманской дипломатии в ближневосточном регионе.
Успехи были связаны с продуманной политикой равновесия, которую ФРГ проводила в отношении воюющих сторон. Соперничество СССР и США в ирано-иракской войне, во избежание катастрофических последствий, не должно было вылиться в усиление одной из сторон. Поэтому Г. Геншер в официальных заявлениях придерживался нейтралитета. Но наряду с официальной политикой в ФРГ всегда существовала реальная политическая практика.
Именно с ней и были связаны негативные моменты, предопределившие в дальнейшем крупнейшие политические провалы. Речь идёт, прежде всего, о фактах крупномасштабной торговли оружием с обеими конфликтующими странами и беспрецедентных случаях попустительства, осуществлявшегося ФРГ в отношении деятельности иранских фундаменталистских групп, которые находились во время ирано-иракской войны на территории Западной Германии. Присутствие крупного международного центра радикального ислама, занимавшегося разработкой и осуществлением террористических актов и торговлей оружием, резко контрастировало с официальными заявлениями правительства ФРГ, которое выступало за скорейшее мирное разрешение конфликта.
Причём на завершающей фазе конфликта ФРГ уже не скрывала своей откровенно проиранской позиции. Иран был для неё не просто важным торговым партнёром. Поддерживая Иран, Западная Германия помогала США и Израилю в создании зыбкого политического равновесия в регионе Залива.
Кроме того, ФРГ не могла игнорировать тот факт, что Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) был создан без участия Ирака, в то время как Ирану арабские страны стали отдавать предпочтение. И наконец, последний фактор, который учитывала Западная Германия, заключался в том, что Иран для Израиля представлял гораздо меньшую опасность, чем Ирак. Иран потенциально мог изменить баланс сил в арабо-израильском конфликте. Поэтому, когда ФРГ в данной ситуации поддерживала Иран, она отнюдь не шла вразрез с политическими интересами Израиля.
Таким образом, политика «равновесия», проводимая ФРГ во время ирано-иракской войны, в действительности таковой не являлась, но объективно привела к противоречиям, которые содействовали войне в Заливе в 1991 г.
Вторжение войск С. Хусейна в Кувейт произошло в самый ответственный момент западногерманской истории — в период германского объединения. До ратификации основных документов воссоединения страны руководство ФРГ вынуждено было придерживаться политики сдержанности в регионе Персидского залива. Оно стремилось уклониться от действий, которые могли бы помешать объединению. Эта необходимость понималась не только Бонном, но и Вашингтоном. Кроме того, ФРГ придерживалась прежних союзнических обязательств в отношении США и претендовала на роль лидера в Европе. Руководствуясь данными принципами, ФРГ очень долго воздерживалась от каких-либо действий в регионе Залива, не считая эскадры из семи кораблей, которую решили направить в восточную часть Средиземного моря и предоставить в распоряжение объединённых сил союзников. При этом ФРГ ссылалась на основной Закон, который не разрешал использование бундесвера вне территории союзных государств. И даже когда Великобритания и Франция послали свои военно-морские силы в регион Залива, ФРГ ограничилась лишь первым большим пакетом вооружений, общая стоимость которого оценивалась в 3,33 млрд. нем. марок.
Данная позиция отвечала мнению большинства населения ФРГ, выступавшего за то, чтобы заменить отправку частей бундесвера в Залив финансовой и гуманитарной помощью. И хотя Г. Коль в официальном заявлении поддержал общее решение начать боевые действия в Заливе по истечении срока ультиматума ООН, в средствах массовой информации об этом не было сказано ни слова.
Более того, большинство политиков ФРГ фиксировали внимание общественности исключительно на дипломатических манёврах. В условиях предвыборной борьбы в ФРГ политические партии состязались между собой в том, какие из них бескомпромисснее других выступят «за мир».
Таким образом, даже в январе 1991 г. , когда военная операция стран коалиции в Заливе уже началась, официальные круги в Бонне вынуждены были скрывать свои истинные цели и намерения. Два события – просьба о помощи со стороны Турции и ракетное нападение Ирака на Израиль -заставили немецких политиков яснее определить собственную позицию. В первом случае речь шла о младшем партнёре по НАТО, а во втором — о союзнике, значение которого на Ближнем Востоке было слишком велико,, чтобы не принять соответствующих мер: военная помощь в скором времени последовала в обе страны. С этого момента официальные поставки оружия в партнёрские демократические страны, находящиеся вне зоны НАТО, стали легитимными, что говорило о пересмотре некоторых принципов будущей политики безопасности объединённой Германии.
С другой стороны, военная помощь Турции и Израилю была свидетельством изменения политического и общественного климата в объединённой Германии. Для всех стало очевидным, что события в Заливе должны иметь совершенно иные последствия, нежели ирано-иракская война. Скорейшее победоносное завершение войны в Заливе было гарантией необратимости перемен, произошедших в Центральной и Восточной Европе. С точки зрения правительства ФРГ, именно поддержка процесса реформ в государствах бывшего восточного блока стала центральным элементом общего германского вклада в военную операцию в Персидском заливе. Его финансирование потребовало от Германии 70 млрд. нем. марок. В условиях крупномасштабных перемен и растущей неопределённости в мире эти меры отвечали интересам всех европейских стран и США.
В условиях передислокации в ближневосточный регион размещённых в ФРГ войск США и Великобритании перед отходом советских вооружённых сил из Центральной Европы одной из главных задач бундесвера стала оборона восточного Средиземноморья, где проходила основная линия снабжения вооружённых сил коалиции. Поэтому уже с начала формирования средиземноморской эскадры НАТО (с сентября 1990 г. и вплоть до марта 1991 г. ) германские фрегаты входили в её состав, осуществляя действия по морскому контролю. В начале февраля 1991 г. в Средиземное море были посланы ещё шесть немецких судов. Наконец, в начале марта 1991 г. правительство ФРГ командировало военно-морское соединение в район Персидского залива для разминирования морских областей Кувейта.
Месяц спустя, бундесвер стал доставлять гуманитарные грузы на территорию Турции и Ирана для оказания помощи беженцам курдского происхождения. С политической точки зрения забота о них была абсолютно бесспорной. Даже противники военной акции в Заливе не могли больше выступать против расширенной роли германских вооружённых сил в этом регионе.
Кроме непосредственного, хотя и тщательно скрываемого участия бундесвера в военной операции в заливе, ФРГ, в качестве важного стратегического плацдарма, предоставила в распоряжение союзников военные учреждения и военные базы, имевшиеся на её территории. Большая доля передислоцированных американских, британских, канадских и нидерландских вооружённых сил набирались из тех войсковых частей НАТО, которые располагались на территории ФРГ. Их использование было разрешено Германией сразу после соответствующего запроса президента США Дж. Буша, а передислокация осуществлялась с помощью бундесвера.
Общая сумма денежных средств, истраченных Германией на военную операцию в Заливе, оценивается в 18 млрд. нем. марок. Тогда как финансовые и материальные вложения США составили всего лишь 10,3 млрд. нем. марок – немногим более половины от того, что было затрачено немцами в качестве компенсации неучастия Германии в военных действиях в Заливе.
Наряду с поддержкой, которую ФРГ оказывала США, она частично возместила расходы, причинённые войной Турции, Израилю, Великобритании и Франции, а также оказывала гуманитарную помощь беженцам и так называемым «государствам фронта» – Египту, Турции, Иордании и другим странам, затронутым экономическими санкциями против Ирака. После окончания боевых действий в Заливе правительство ФРГ содействовало ликвидации ущерба окружающей среды в этом регионе.
Таким образом, германский вклад в военную операцию в Персидском заливе был отнюдь не маленьким. С политической точки зрения он был отражением изменившегося пространства игры на мировой арене и выразился в отказе от устаревших политических догм двухполюсного мирового порядка. В результате, вслед за революциями в Восточной Европе, на Ближнем Востоке также произошло размежевание политических сил.
Война в Персидском заливе нанесла ощутимый ущерб добыче нефти; её последствия вызвали большие перепады цен на энергоносители. ФРГ лишилась такого важного поставщика нефти, как Ирак, который, подвергшись санкциям ООН, вплоть до конца 90-х гг. вынужден был экспортировать нефть в пределах отведённой ему квоты. В начале 90-х гг. стали снижаться поставки нефти со стороны Ирана и ОАЭ. На Ближнем Востоке и в Северной Африке у ФРГ остались лишь два надёжных экспортера нефти – Саудовская Аравия и Ливия. Центр тяжести нефтяных поставок перенесся в Великобританию, Норвегию и Россию.
Ближний Восток, не утратив своего стратегического значения для Германии, временно перестал быть для неё основным поставщиком нефти. В ситуации экономического спада середины 1991-1993 гг. это обстоятельство не только обернулось негативными экономическими последствиями для Германии (как снижение товарооборота и обоюдное сокращение инвестиций с регионом), но и привело к некоей политической дезориентации руководства ФРГ, что отразилось, главным образом, на позиции ФРГ в период ближневосточного мирного процесса 90-х гг. XX века.
Несмотря на объективные трудности, связанные с объединением, экономическая ситуация вскоре стабилизировалась: в 1994 г. началось оживление экономической деятельности. Как и прежде, оно было обусловлено ростом экспорта. Его стимулировал увеличившийся в эти годы вывоз нефти из арабского пространства. Поэтому наибольшего товарооборота ФРГ достигла с государствами, экспортирующими в Германию нефть: Ливией, Сирией, Египтом, Алжиром, Саудовской Аравией.
Среди государств, не экспортирующих нефть, высоким был товарооборот с Марокко и Иорданией. Быстрыми темпами развивались торговые отношения ФРГ с Израилем. В то же время нестабильной была торговля ФРГ с Кувейтом; также прекратился вывоз нефти и товаров в ФРГ из Ирака, что было непосредственно связано с недавней войной в Персидском заливе.
Совершенно иначе развивались экономические отношения Германии с Ираном: вопреки нестабильной ситуации с поставками иранской нефти в Германию на протяжении всех 90-х гг. XX века, ФРГ прилагала все усилия к тому, чтобы не допустить снижения товарооборота с ним. Из-за платёжных трудностей Ирана Бундестаг гарантировал немецким экспортёрам, что их возможные убытки в торговле с Ираном будут государственным образом компенсированы. Кроме того, в начале 1993 г. краткосрочные обязательства Ирана в отношении Германии в значительной степени были пролонгированы в долгосрочные кредиты.
Причины столь явных экономических привилегий, предоставляемых Ирану, в первую очередь, политические. В обстановке нестабильности, царившей в регионе Ближнего и Среднего Востока в 90-е гг. XX века, Иран продолжал оставаться важным геополитическим центром. Поэтому, поддерживая умеренные политические силы в Тегеране, Бонн стремился содействовать демократизации этого исламского государства. Три года (с 1993 по 1995 гг. ) правительство ФРГ гарантировало германский экспорт в Иран. Оно делало это вопреки новым политическим условиям предоставления экономической помощи развивающимся странам. И хотя знака равенства между государственными гарантиями экспорта и экономической помощью ставить нельзя, для всех был очевиден благотворительный характер торговой политики, проводимой ФРГ в отношении Ирана. Её политический подтекст свидетельствовал о том, что, как и прежде, в период ирано-иракской войны, Иран для Германии занимал гораздо более важное место, чем Ирак, так как представлял меньшую опасность для Израиля.
В целом, окончание конфликта Запад-Восток позволило отказаться от гуманитарной мотивации помощи развивающимся странам. Помощь стала носить сугубо политический характер, и наделялись ею такие страны, как Египет, Турция, Йемен – важные стратегические партнёры в различных комбинациях политической игры ФРГ. Как и прежде, Израиль был в их числе. Причём в рамках ежегодной помощи Израилю в период мирного процесса на Ближнем Востоке её оказывали также областям автономии -сектору Газа и Западной Иордании. Таким был экономический вклад ФРГ в процесс мирного урегулирования в этом регионе.
Что касается политической роли Германии, то она была явно ограниченной: после подписания Маастрихтских соглашений германская политика вынуждена была находиться в фарватере общеевропейской политики. В то же время Германия продолжала лавировать между двумя различными центрами силы – США и Францией. Активизация политики этих держав на Ближнем Востоке в 90-е гг. XX в. не могла не затрагивать интересов объединённой Германии.
Однако шансы на единую политику у Германии и Франции были плохими. Причина этого заключалась в том, что принципиально разными были экономические и политические приоритеты двух стран в регионе. Северные государства ЕС (в том числе и Германия) выступали за открытие рынков для арабского экспорта, за свободную торговлю и снижение протекционизма. Напротив, южные страны ЕС хотели избежать конкуренции с арабской продукцией. Перемены в Центральной и Восточной Европе и расширение Севера обострили эти противоречия. Они поставили под вопрос запланированную общую внешнюю политику и политику безопасности ЕС. Германия стала настаивать на необходимости осуществления одинаковых требований к европейской, южной и восточной политике. Но уступать ей не хотели: слишком важной с политической точки зрения была торговля ЕС со странами бывшего восточного блока и с Россией.
Таким образом, надежды на эффективный политический диалог объединённой Европы с арабскими странами не было. Кроме того, в спорах друг с другом ЕС уступил первенство в инициировании ближневосточного мирного процесса США. Вся хроника событий, связанных с урегулированием в регионе Ближнего Востока, была опосредована деятельностью США. ФРГ вмешалась в этот процесс только в 1995 году. После официальных визитов в Египет, Иорданию и Израиль Г. Коль предложил поддерживать мирный процесс на Ближнем Востоке через ЕС экономическим образом. Речь шла о финансировании водного проекта в долине Иордании, строительстве аэропорта, создании индустрии в автономных областях Палестины и выделении единовременной помощи для организации в них структур управления.
Между тем конкретно Г. Коль не касался вопросов, непосредственно относящихся к переговорному процессу. Его речь в стенах Иерусалимского Университета была посвящена обоснованию ключевой роли Израиля в регионе. Коль пытался сохранить равновесие, он говорил о необходимости диалога между тремя монотеистическими религиями, он неоднократно подчёркивал значимость экономической, социальной и политической стабильности в регионе для Германии и Европы, но максимой германской политики продолжал оставаться Израиль. В силу экономических причин (о которых уже говорилось выше) и международных факторов, к которым следует отнести, прежде всего, некоторую политическую нестабильность после ликвидации двухполюсного мирового порядка, германская политика на Ближнем Востоке в 90-е гг. XX в. стала носить проамериканский характер.
И все же в середине 90-х гг. XX в. ЕС пытался изменить сложившуюся ситуацию и найти возможность воздействия в сфере принятия решений по ближневосточному конфликту. Таким средством, по мнению ЕС, мог бы стать «проект евро-средиземноморской зоны мира и стабильности». Этому вопросу была посвящена конференция европейских государств, состоявшаяся в ноябре 1995 г. в Барселоне. На ней шла речь о том, чтобы уклонившись от дестабилизации, происходящей в соседнем регионе, защитить Европу от рисков. Для этого была предложена ограниченная свободная торговля, повышенная финансовая помощь и. политический диалог, который должен служить созданию общерегиональных структур на Ближнем Востоке. Проводимый Европой протекционизм по аграрным переработанным продуктам предлагалось сохранить. Но для арабских государств «Барселона» была отдалённо интересной: она исключала оживление общеарабских институтов и не содействовала созданию арабского рынка. С политической точки зрения «Барселона» выравнивала позиции Израиля и средиземноморско-ближневосточных государств, подчёркивая особый характер отношений с Израилем.
ФРГ не отрицала значимость конференции, произошедшей в Барселоне, но подвергала её результаты серьёзной критике. В частности, она выступала за равноправие позиций обеих сторон, считая его залогом будущего прогресса в отношениях с арабским миром. Кроме того, немцы были не согласны с равноценностью европейской южной и восточной политики. Они считали необходимым направлять свой взгляд именно на Юг, где рано или поздно появится политический и, возможно, военный формат дальнейшего сотрудничества.
Источником для решения ближневосточного конфликта и дальнейшего «открытия» этого региона, по мнению экспертов исследовательских центров Германии, было экономическое развитие, экономический рост и региональная кооперация. Таким образом, процесс изменений, предлагаемый немцами, был направлен на внутреннее развитие региона. Он включал рекомендации по созданию зоны свободной торговли в рамках ЕС, Ближнего Востока и Северной Африки, а также предложение об организации структуры безопасности для Ближнего Востока и Северной Африки по образу и подобию конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе. Однако эти доводы ЕС были проигнорированы, и идея конференции по безопасности и сотрудничеству на Ближнем Востоке и в Северной Африке оказалась забытой вплоть до 2002 г. Министр иностранных дел ФРГ К. Кинкель определил её тогда как единственный путь к возобновлению мирного процесса на Ближнем Востоке при приобщении всех государств региона и заинтересованных стран мира, в первую очередь, ФРГ.
Новая ближневосточная инициатива американского президента Дж. Буша от 24. 2002 г. смогла разбудить Европу. Его ближневосточный мирный проект дал ЕС повод выработать в квартете с США, Россией и ООН общую стратегию финансовой поддержки данного процесса. ФРГ открыто предлагала перевести стабилизационную политику кооперации ЕС в общую трансатлантическую инициативу. Но во избежание дискредитации общей внешней политики ЕС, ФРГ недвусмысленно заявила о своей произраильской позиции. При этом уточнялось, что даже при благоприятном разрешении израильско-палестинских противоречий, «еврейский компонент» в германо-израильских отношениях останется нетронутым.
Частые контакты руководителей двух стран на высшем уровне подтверждали, что после полувекового балансирования между Израилем и Палестиной ФРГ, наконец, достигла полной солидарности с США в вопросах палестино-израильского мирного урегулирования, чего нельзя было сказать о позициях двух стран по отношению к Ирану и Ираку. По ним немцы, как правило, имели одинаковую точку зрения с французами. В частности, политику изоляции Ирана они считали контрпродуктивной, так как только демократические реформы в Иране, в том числе связанные с рыночными преобразованиями и западными инвестициями, способны исключить вопрос вооружений и терроризма, который напрямую связывался американцами с Ираном.
Столь же резкими были разногласия между ФРГ и США по поводу санкций Запада в отношении иракского режима. Задолго до американского вторжения в Ирак в политических кругах ФРГ обсуждались возможные сценарии дальнейших событий в Ираке – от распада страны до сдвига баланса сил на Ближнем Востоке. Все они были для немецких политиков неприемлемыми. По опыту войны в Персидском заливе в 1990-1991 гг. они знали, кто из европейских союзников США является главным спонсором подобных мероприятий. Как известно, в дальнейшем ФРГ не поддержала вторжение США в Ирак. Этот шаг был выражением её единства с Францией и Россией и позволил говорить о разногласиях с её основным союзником.
Тем не менее политический ресурс мирного процесса, начатого в Осло, был исчерпан. На Ближнем Востоке не прекращалась подспудная террористическая война, блокирующая попытки демократизации и стабилизации в палестинских областях. Ситуация в Ираке была близка к кризисной. Эти события ясно показывали, насколько острой была необходимость разработки нового политического курса ФРГ на Ближнем Востоке.
Как показывает анализ современной международной ситуации, тогдашняя позиция ФРГ была вполне оправданной и обоснованной. Об этом свидетельствуют продление срока пребывания американских войск в Ираке до конца 2011 года и навязывание Ирану силового варианта решения его ядерной программы.